Смерть в Сингапуре [сборник] - Росс Томас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Куки ловко управляется с оружием, — вставил я. — Покажи ему.
Падильо задумчиво посмотрел на Куки:
— Валяй, Кук.
Куки встал:
— Посчитай мне, Мак.
Вновь я начал считать тысячами.
Куки опустил плечо, крутанул бедром и, револьвер оказался в его руке.
— Здорово у тебя получается, — признал Падильо. — Что у тебя за кобура? Бернс-Мартин?
Куки кивнул и убрал револьвер.
— То, что я задумал, нужно делать на трезвую голову, — продолжил Падильо. — Или почти трезвую. Для тебя это трудно.
— Трудно, — кивнул Куки, — но я выдержу.
— Ты еще не знаешь, что от тебя потребуется.
— Послушай, или ты берешь меня в команду или нет. Я понял, что тебе нужны люди, и вызвался добровольцем. А теперь ты, похоже, пытаешься указать мне на дверь.
— Я лишь хочу дать понять, что ты не сможешь передумать в последнюю минуту, придя к выводу, что связался с дурной компанией. И если что-то произойдет и наша операция плохо кончится, помни, пожалуйста, что тебя никто не тянул за уши. Я никак не возьму в толк, зачем тебе это надо. Или тебя уговорил Мак?
— Никто меня не уговаривал. Я подумал, что у тебя неприятности и тебе, возможно, нужна помощь.
— Я знавал многих парней, у которых возникали такого рода неприятности, но лишь считанным я вызвался бы помочь, рискуя получить за это пулю. Я не вхожу в число твоих близких друзей, Кук. Да и Мак, если что-то не изменилось в последнее время, тоже.
Я махнул рукой.
— Скажи ему, что ты задумал, Майк. Может, он и откажется.
Падильо глотнул водки, пристально глядя на Куки.
— После того, как я ему скажу, обратного хода не будет. Так как, Куки?
— Я уже все сказал, — на его губах мелькнула улыбка. — Считай меня добровольцем.
— Ладно, — подвел черту Падильо. — Ты в нашей команде.
— И еще, — я повернулся к Падильо. — Я опять столкнулся с нашим толстобрюхим приятелем, Маасом. Он заявил, что приезжал в Бонн ради того, чтобы продать тебе подробности обмена этих изменников йз УНБ.
— Он рассказал много интересного?
— Более чем достаточно. К тому же он может вывести нас из Восточного Берлина. Знает тоннель под Стеной. За это он желает получить пять тысяч долларов. Поэтому, собственно, Куки и оказался со мной. Привез мне пять тысяч из Бонна.
— Ты знаешь, как связаться с ним?
— Он оставил телефонный номер. Но, раз он знает об этом обмене, сколько еще людей в курсе событий… А как ты разгадал этот ребус?
Падильо закурил новую сигарету.
— Слишком уж они улыбались, поручая мне это дело. Речь, мол, идет о пустячке. «Почему бы тебе не заглянуть в Восточный Берлин и не подобрать этих двоих, от которых уже устали русские?» Это не мой профиль, поэтому я начал наводить справки через Уитерби и его коллег. Они споро выяснили, что оппозиция ожидает пополнения своего зоопарка: тайного агента, существование которого отрицают Штаты. И все стало на свои места: парочку из УНБ задумали обменять на меня.
— Маас назвал тебя амортизированным агентом. Они могут списать тебя, не понеся никакого ущерба.
Падильо кивнул.
— После Пауэрса[41] в пасть Советам не попадало ни одного лакомого куска. А тут они смогут устроить полномасштабный показательный процесс, разоблачающий происки империалистов. Наши ребята хотели без лишнего шума вернуть эту пару засранцев, вот они и предложили меня, не самую крупную рыбу, но активно действующего агента.
Падильо рассказал нам, что попал в Восточный Берлин по чужому паспорту, после того, как прилетел из Франкфурта в Гамбург, а оттуда в Темпельхоф. Я доложил о встречах с лейтенантом Венцелем и Маасом, о визите в салун Бурмсера и Хэтчера, разговорах с Биллом-Вильгельмом, Маасом, Уитерби. Во рту у меня пересохло, начал урчать живот.
— Я проголодался, — правильно истолковал я причину такого поведения моего организма.
Марта поднялась с табуретки.
— Я что-нибудь приготовлю. Придется обойтись консервами, — она отошла к плите и начала открывать банки.
— Не слишком она разговорчива, — отметил я.
— Думаю, ей сейчас не до разговоров, — ответил Падильо. — С Уитерби ее связывала не только работа, — он быстро встал и подошел к ней.
Что-то начал ей говорить, но так тихо, что до нас не долетало ни слова. В ответ на его слова девушка решительно покачала головой. Падильо похлопал ее по плечу и вернулся к нам.
— Она остается с нами. Это очень кстати. С вами двумя и Максом мы, возможно, сможем выполнить намеченное.
— А что ты наметил? — спросил Куки.
— Дневной налет. Похищение двух изменников УНБ, — и поочередно посмотрел на нас. Брови его вопросительно изогнулись. Он широко улыбался.
Я вздохнул:
— Почему бы и нет.
Куки облизал губы.
— Что скажешь, Кук? — полюбопытствовал Падильо.
— Мне представляется, предложение интересное.
— А что будет после того, как мы похитим эту парочку? — спросил я.
— Переправим их через Стену. Тем самым я выполню их задание. Теперь уже последнее. Больше они ко мне не сунутся. И я смогу все свое время уделять салуну.
Падильо вновь приложился к стакану.
— Главная причина, по которой Советы не стали рекламировать новую пару изменников, — их активный гомосексуализм. По крайней мере, такое объяснение дал мне Бурмсер. Если бы их показали по TV или выпустили на пресс-конференцию для западных журналистов, Москва могла бы превратиться в мекку для «голубых». Эти парни и не думали скрывать или прекращать свои отношения. Они стали бы всеобщим посмешищем, а заодно смеялись бы и над русскими. Поэтому КГБ и предложил этот обмен: меня на двух перебежчиков. Роль посредника выполняет Бурмсер. От него требовалось подобрать подходящую кандидатуру, и он остановил свой выбор на мне, потому что, если я исчезну одним теплым весенним днем, никто не заплачет, ни один конгрессмен не станет выяснять, а куда подевался его драгоценный избиратель. Мак, возможно, напьется, но не более того. И все затихнет до тех пор, пока не заговорят пропагандистские барабаны Москвы. И Советы покажут всему миру тайного американского агента, которого, по утверждению Вашингтона, и быть не может.
— А каким образом эти перебежчики смогут снять тебя с крючка?
— Просто. Их измена все еще секрет, который хранят и русские и американцы. Я перетащу их через Стену, сдам руководству и пригрожу, что эта история станет достоянием общественности, если меня не оставят в покое.
Марта молча поставила перед каждым из нас по тарелке супа. Принесла нарезанные хлеб и сыр.
— Ты не поешь с нами? — спросил Падильо.
— Я не голодна, — ответила она. — Поем потом.
— Я рассказал им о твоих отношениях с Уитерби.
Она кивнула.
Я раскрыл было рот, чтобы выразить сочувствие, но вовремя понял, что слова тут не помогут. И начал есть суп.
— Где ты собираешься их похитить? — спросил Куки. Его лоб блестел от пота, руки чуть дрожали.
— Лучше выпей, Куки, — посоветовал я.
Он кивнул, налил себе стакан водки, отхлебнул.
— Если их доставят по воздуху, то в Шенефельд, скорее всего на военном Ту-104. Макс пытается это выяснить. Охрана меня не волнует. Если они будут действовать, как обычно, те, кто привезет их в аэропорт, тут же улетят в Москву. Так как это совместный проект, ГДР и Советов, нашу парочку повезут в Министерство государственной безопасности на Норменштрассе.
— Не в Советское посольство? — удивился Куки.
— Нет. Во-первых, посольство под постоянным наблюдением, во-вторых, восточные немцы хотят быть при деле.
Падильо расстелил на столе карту Берлина.
— Из аэропорта они поедут на север вот этим маршрутом. А на этом перекрестке мы их перехватим. Ничего особенного, простенькое дневное нападение в чикагском стиле. Одну машину, твою, — он посмотрел на меня, — мы поставим здесь, — он указал переулок. — Их машина будет ехать на север, то есть вы окажетесь слева от них на улице с односторонним движением. Ваша задача — выехать на магистраль и столкнуться с ними, но не слишком сильно, без жертв, так что тут очень важен временной расчет. Я буду следовать за ними в «ситроене». И заблокирую им отступление. После столкновения мы все выскакиваем из машин. Перетаскиваем обоих педиков в «ситроен». Одного сажаем на переднее сиденье, второго — на заднее. И сматываемся, предварительно лишив их радио. Им потребуется несколько минут, чтобы добраться до ближайшего телефона. К тому времени, как они поднимут тревогу, мы уже вернемся сюда.
— Ты говоришь «вы», — отметил я. — Хочешь, чтобы «мерседес» вел я?
— Ты или Макс.
— Как я узнаю, что пора перегораживать магистраль?
— У меня есть две портативные рации. Я подам сигнал. Кук поедет со мной, Макс — с тобой.
Куки отодвинул тарелку и вновь наполнил стакан.